Владимир Соловьёв (читает вслух): Аще взыщет Государев топ-менеджер во славу КПСС и всех святых для счастья народа и токмо по воле Божьей, по велению мирового империализма, по хотению просвещенного сатанизма, по горению православного патриотизма, имея прочный консенсус и упокоение душевное с финансовой экспертизой по капиталистическим понятиям для истории государства российского, имеющего полное высокотехнологическое право сокрушать и воссоединять, воззывать и направлять, собраться всем миром и замастырить шмась по святым местам великого холдинга всенародного собора и советской лженауки, по постановлению домкома, по стахановским починам всенародных нанотехнологий Святаго Духа, в связи с дальнейшим развертыванием демократических мероприятий в скитах и трудовых коллективах, в домах терпимости и детских учреждениях, в съемных хазах и упакованных хавирах, в стрелецких слободах и строительных кооперативах, в редакциях многотиражных газет, в катакомбных церквах, в ратных единоборствах, в коридорах власти, в генных инкубаторах, на шконках в кичманах, на нарах и парашах в лагерях нашей необъятной Родины по умолчанию к буферу обмена, знающего, как произвести некоммерческое использование и недружественное поглощение, как эффективно наехать, прогнуть, отжать, отметелить, опустить и замочить в сортире победоносную славу русского воинства в свете тайных инсталляций ЦК и ВЦСПС, сокрушивших лютых ворогов и черных врагов всего прогрессивного человечества комсомольским бесогоном аффилированной компании через правильных пацанов православного банка, сохраняющего и приумножающего империалистические традиции богатырского хайтека в особых зонах народного доверия на берегах великой русской реки, в монашьих кельях и в монарших передовицах, в коммунистических малявах и в богословских объявах, в сексуальных постановлениях и в черных бюджетах, в отроцех невинноубиенных за валютные интервенции, за хлеб и за соль, за шепот и за крик, за семо и овамо, за президентский кортеж, за зоологический антисоветизм, за белую березу под моим окном, за пролетарский интернационализм, за хер и за яйца, за доллары и за евро, за смартфоны седьмого поколения, за вертикаль власти и за надлежащее хранение общака, наперекор земле и воле, назло черному переделу и белому братству для неустанного духовного подвига андроидов, пенсионеров, национал-большевиков, хлеборобов, ткачей, полярников, телохранителей, гомосексуалистов, политтехнологов, врачей, антропогенетиков, боевиков, серийных убийц, работников культуры и сферы обслуживания, стольничих и окольничих, стриптизеров и стриптизерш, оглашенных и глухонемых, тягловых и дворовых, старых и молодых, всех честных людей, гордо носящих имена Василия Буслаева, Сергия Радонежского и Юрия Гагарина, ненавидящих врагов фальсификаторов русской истории, неутомимо борющихся с коммунизмом, православным фундаментализмом, фашизмом, атеизмом, глобализмом, агностицизмом, неофеодализмом, бесовским обморачиванием, виртуальным колдовством, вербальным терроризмом, компьютерной наркоманией, либеральной бесхребетностью, аристократическим национал-патриотизмом, геополитикой, манихейством, монофизитством и монофелитством, евгеникой, ботаникой, прикладной математикой, теорией больших и малых чисел за мир и процветание во всем мире, за Царство Божие внутри нас, за того парня, за Господа Иисуса Христа, за молодоженов, за свет в конце тоннеля, за День опричника, за подвиг матерей-героинь, за тех, кто в море, за академиков Сахарова и Лысенко, за Древо Жизни, за БАМ, КАМаз и ГУЛАГ, за Перуна, за гвоздь теллуровый, за дым отечества, за молодечество, за творчество, за иконоборчество, за ТБЦ, за РПЦ, за честное имя, за коровье вымя, за теплую печку, за сальную свечку, за полный стакан, за синий туман, за темное окно, за батьку Махно во имя идеалов гуманизма, неоглобализма, национализма, антиамериканизма, клерикализма и волюнтаризма ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Как виртуозную и блестящую вариацию на главные темы русской прозы, как замечательную пародию. У меня есть такое чувство, что до «Романа» Сорокина уже была книга, претендующая на исчерпывающее обобщение всех мотивов русской литературы. Это шеститомная эпопея Пантелеймона Романова «Русь», где, собственно… я продолжаю думать, что это пародия. У нас с матерью был большой спор по этому сочинению, я ей как-то привез его, купленный в «Букинисте» на Арбате. И она сказала, что в плане вкуса это полная катастрофа.
Да, действительно, но я-то думаю, что это пародия. Немного, может быть, избыточная по объему. Понимаете, если это просто игра на главные темы русской прозы, то это, конечно, пошлятина махровейшая. Но мне кажется, что Романов делает квинтэссенцию русских банальностей, квинтэссенцию штампов русской прозы. Если это прочесть как пародию, то эта вещь обретает и своеобразную остроту и даже, я бы сказал, изящество. И вот «Роман» Сорокина — это такая же виртуозно написанная блистательная пародия на всю русскую прозу, включая и Бунина, и Набокова, включая и поздних эмигрантов вплоть до Саши Соколова. Но просто у меня есть разные разночтения, скажем, с Андреем Шемякиным насчет финала этой вещи. Имеется в виду этот шестистраничный (или десятистраничный) эпилог, где повторяются фразы: «Роман дернулся, Роман пополз, Роман вырвался, Роман замер, Роман дернулся, Роман пополз». Все-таки несколько это длинновато. Но Шемякин считает, что это ритуал, хотя я не думаю, что Сорокин так серьезно к этому относился.
Как и в «Тридцатой любви Марины», в финале, понимаете, тоже эта газетчина, ее там много. Есть ощущение, что это попытка передать мучительно огромным объемом гнетуще долгий объем советского застоя. Не знаю, в общем, здесь некоторая избыточность средств, по-моему, налицо. Но общий замысел — это блестящая вариация. Просто книга Романова, понимаете, конечно, более объемная, да еще и не закончена, шестой том не дописан. Главный герой, этот Митя, насколько я помню, слеплен по тому же лекалу, что и Роман. Это такая пародия на классический тип чистого русского юноши, безусловно, «Митина любовь» там тоже имеется в виду.
Но роман Романова мне казался более, что ли, энциклопедическим и в некотором смысле даже более концентрированным, может быть, чем роман Сорокина, несмотря на то, что объем его тоже великоват. Но «Русь» — это такое прощание с цивилизацией, прощание с русской цивилизацией. Я не знаю, была ли такая амбиция у Пантелеймона Романова, но подозреваю, что была. Является ли «Русь» его главным произведением? Безусловно, является. Она, кстати, есть в интернете, и если у кого-то есть возможность и время, ознакомьтесь. Это очень интересный опыт, как говорила Новелла Матвеева, «собирания лучей в пачку», такой предельной концентрации русской банальности, но, как ни странно, из этого вырастает такой мощный образ. Понятно, что все это уже закончено, что это уже невозвратимо.
<...>
«Не могу понять смысл рассказа Сорокина «Лошадиный суп». Версий у меня множество, но ни одна не кажется убедительной».
А понимаете, не обязательно совершенно. Мне кажется, что у Сорокина есть несколько рассказов, в которых изначальный ужас бытия (не путать с хтонью) очень хорошо выражен. Там, где он вышагивает за рациональное. У него немного таких рассказов, но вот «Красная пирамида», пирамида красного рева, «Белая лошадь с черным глазом» и вот «Лошадиный суп». Для него лошадь имеет какое-то значение, такая иррациональность страшного и прекрасного одновременно. Лошадь — важный символ в поэтике Сорокина, следовало бы это проследить.
Обычно же кошмары Сорокина (типа «Льда») слишком рациональны. Или «Голубое сало», вот эта творческая субстанция, которая вырабатывается в процессе сочинительства. Это слишком рационально. А вот «Лошадиный суп» — это красивая страшная идея, не имеющая никакого рационального зерна. Очень важно, что фабула этого рассказа помещена в 90-е годы, конец Советского Союза и начала постсоветской реальности. Это крах сложности, как-то это важно.
> Макарёк на мир через бублик глядит. > Не всяк макарёк любит сахарёк. > Всяк макарёк сам себе королёк. > Макарёк вошкотнёй силён. > На Аноху кивнёшь, а про макарька подумаешь. > Макарька в лопухах делали, на гумне рожали, в хлеву баюкали, в сенцах учили. > Не прыгай через малафью — макарьком станешь. > Шел Макар, да об макарька споткнулся. > Зажёг макарёк в портах уголёк! > Макарёк своего не упустит. > Макарёк Ерохе пендаля дал. (Гром) > За макарьком петухи табуном бегут. > Чёрный макарёк белому не помеха. > Макарька в луже не утопишь, на ладошке не прихлопнешь. > Макарёк у вошки сиську сосёт. > Ёб макарёк, а подмахивал дуралёк. > Макарёк в пизде днюет, на уду ночует. > Знал макарёк, что обмишурится. (Тёплая закладная) > Не тот макарёк, кто под юбками живёт. > На макарька надейся, а хлопарька отваживай. > Хлопарёк на макарьке не ездит.
Мельник
> Добрый мельник лучше злого кузнеца. > Мельник болтуну язык смолол. > Мели, мельник, не будь сопельник! > У хорошего мельника и жернова как вдовья жопа. > Холостой мельник с жерновом спит, в жёлоб храпит. > Мельник жену свою смолол. (Скупой) > Жопой камни молоть горазд. (Безрукий мельник) > Мельника на мельнице женили, жёрновом венчали. > Мельник мелет, а хлопарёк щупает. > Мельник жёрнов проглотил. (Молчун) > Не мели, будешь на мели! (Болтун) > Мели, Иван, не ссы в сарафан! > Емеля мелит, а Ероха серит. (Дуроплёт) > Мели, пустомеля, да не перди громко! > Мелют мельники, а едят брательники. > Свой мельник чужого за пояс заткнёт. > Своему мельнику в жернова не срут. > Мельничиха мужа на соль смолола, а свёкра — на муку. > Мельница не тёща, мельник не дрозд. > Бил мельник мельничиху по субботам, а она его — по пятницам. > Не верь мельнику, когда тот в горячке. > За мельника замуж пошла, уд каменный нашла. (Ватруша) > Не плачь по мельнику, плачь по мельнице.
Мороз
> Морозу не молятся. > Мороз — не соломы воз. > Мороз — не гной. > Мороз тихо бьёт. > С морозом не шутят. > На мороз не кричат. > Мороз пожаром не поймать. > Не плюй против ветра, не сри против мороза. > Дед Мороз Бабу Стужу раком поставил. (Замёрзшая река) > В мороз птицы не поют, а ямщики бранятся. > Отморозил уд, стал ледоёбом. (Пришлый меря) > Не морозь меня, мороз, я не ступа! > Не морозь меня, мороз, я не воз! > Не морозь нас, дед Мороз, мы не вошебойщики! > Морозит мороз, а куржава подмораживает. > Мороз метелице в жопу задул. (Позёмка) > На морозе еть — что в печке петь. > Не злись на мороз, не дави зимородка. > Когда замерзаешь — пой, когда зябнешь — перди. > Не тот герой, кто на морозе голый, а тот, кто на пожаре босый. > Мороз спит, когда снег идёт. > Снежной бабе мороз не помеха. > Заморозилась и уполоводилась. (Дрыжка) > Жаловался буран морозу, что вьюга не даёт. (Оттепель)
Муж
> Мужа Бог посылает, а жену — ангел. > Хороший муж как крепкий гуж — из любого болота вытянет. > За хорошим мужем баба молодеет. > Глупый муж как гнилой гуж. > Есть муж, а есть и муженёк. > Кабы мужа рукастого, да свекра елдастого, да свекровь немую, да соперницу хромую. > У меня было три мужа, один другого хуже. (Глупая вдова) > Был муж, да объелся ватруш. > Был муж, да обиделся на старуш. > Был муж, да оказался барбуш. > Был муж, да в Бобруйск уехал. (Доброволец) > Был муж, да сгнил уж. > Был муж, да свернулся, как уж. > Муж мужу рознь. > Мой муж всех мужей мужикастей! > Раскормила мужа, сама стала у́же. > Бойся мужа — он твоя голова. > В хорошей семье муж — голова, а жена — жопа. > В хорошей семье жена мужу счастье каждый день варит. > Муж бьёт — как ебёт. > Не бойся мужа, когда ему хуже. > Умный муж глупой жене промеж ног ума вставит. > Умный муж и голую жену разденет. > Мужнина затрещина грустить не даёт.
> Авось прямая вывезет. > Авось на авось не меняют. > Авось у Анохи за пазухой живёт. > Авось твёрдым не бывает. > На авосе к небосю за счастьем поехал. (Дурак) > На авось надейся, а жопу береги. > Авось не вывезет, коль полозья сухие. (Скупой купец) > Авось хорош, кому нынче не спалось. (Конокрады) > Дуй на авось, да плюй на дорогу. > Хорош авось, да не овёс. > Купил овса на авось. (Простофиля) > Авось коню в одно ухо влезет, из другого вылезет. > Вали на авось, коли плохо тряслось. (Хлысты) > Авось небосю в морду не даст, но золой попотчует. > На авося прилёг, небосем покрылся. > Авось с авоськой на авось пошёл. > Сырой авось на плетне не просушишь, в тесте не запечёшь. > Забудь про авось, коль к небосю пошёл. > Авось, да недавось! (Вековуха) > Авосю и щелбан железный не страшен. > Авось с семи царств дань небосем собирает. > Про авось на дороге ветер с дождём перешепчутся. > Гони авось, не будь добрось! > Авось снится к молотьбе, небось — к засухе. > Авось во рту днюет, в пизде ночует, на уду качается, с небосем венчается. > Кричи «авось!», долбешка ледяная! > Мой авось твоего за пояс заткнёт! (Офеня) > В авося стрелял, да промазал. (Бедный жених) > За авосем пыль не метут. > День авоськался, ночь небоськался. (Невдаль) > Про авося кричали, про небося молчали. (Пытка)
Аноха
> Пришел Аноха — жди подвоха. > Аноха себе хоромы из соломы сложил. > Хромому Анохе и костыль не указ. > Аноха Анохе — рознь. > Аноха с гороху пердеть горазд. > Перди, Аноха, коль наелся гороха! > Аноха с Ерохой потворством богатеют. > Пошел с Анохой — вернулся с Ерохой. (Макарёк) > Был бы Аноха, а Ероха сыщется. > Аноха Анохе нос на бок своротил. > Забил гвоздь Аноха, да не в ту мережку. > За нашим Анохой жена салом не обрастёт. (Бедная семья) > Был сюртук у Анохи, да украли блохи. > Была рубаха у Анохи, да украли блохи. > Была шапка у Анохи, да украли блохи. > Были штаны у Анохи, да украли блохи. > Были лапти у Анохи, да украли блохи. > Были у Анохи карманы, да отъели тараканы. > Больному Анохе и здоровый доктор не поможет. > Анохину свадьбу семь лет ждать, семнадцать готовить, семьдесят семь играть. > Посватался Аноха, а женился дровосек. > Жена у Анохи всем хороша: встаёт с собаками, ложится с петухами, работает с мышами, обедает с мухами, разговаривает с сороками. > Анохины дети сами лезут в сети. > Анохины детки — как птички на ветке. > Анохиных детей на тридцать три лавки не усадишь. > Родители у Анохи на краю света живут. > Анохина бабка через сито глядит. > У Анохи ведро без дна, а напилок без насечки. > За Анохой — глаз да глаз, после бани — в перелаз! (Бабник) > Анохина нога шестью пальцами шевелит. > Кричи, Аноха, что сам украл! (Глупый вор) > Про Аноху плохо не скажут, да хорошо не подумают. > Аноха в небо плюнет, на кол перекрестится. > Заохал Аноха, что порты потерял. (Смолокур) > На Анохиной свадьбе сороки жито клюют. > Поверил Анохе — пришли скоморохи. > Поверил Анохе — посыпались крохи. (Простомол) > Проверь Аноху, коль на старуху лёг.
